dyvo | Могилянские преподы. История (Reply)

Начну, пожалуй, рассказывать. Если никто не будет читать, то хоть для себя останутся воспоминания.
Рассказывать, конечно, буду не о всех - все и не запомнились.
Ну и начать хочу, конечно, с нашей кафедры истории. Вообще, могилянские студенты не просто учатся, они ПАШУТ. Я была далеко-далеко не самым прилежным студентом, и то из библиотек не вылезала, а некоторые вообще с первого же месяца мечтали получить абонемент в научную библиотеку Вернадского (даром, что первокурсникам его не дают) - и так расстраивались, как дети, у которых отобрали игрушку. Когда я видела, как мои друзья из других универов пишут дипломные работы - я плакала, как младенец. Потому что мой научрук мне снился в кошмарах, а в холодных застенках отдела рукописей Вернадки я заработала свой хронический ринит (на дворе апрель-май, мОлодежь греется на солнышке, а я сижу в помещении, где искусственно, в целях сохранения ценных рукописей, поддерживается низкая температура). И с этих документов нельзя делать ни фотографии, ни ксерокопии. Все вручную, деточка, 21 век на дворе. Представляете, как я кусала локти, когда через пару лет после этого моя крестная устроилась работать именно в этот отдел и до сих пор там работает?! Как бы мне это помогло в те тяжелые преддипломные дни!
В Могилянке у нас вообще звучит много известных имен, не исключение и наша кафедра истории. Например, С.Кульчицкий, которого все украинские школьники моего возраста могут помнить по зеленому учебнику истории Украины, который у нас был в старших классах - он работает на нашей кафедре, да. Юрий Шаповал, самый известный специалист по истории коммунистического террора в Украине - тоже наш. Некоторые преподы вообще уникумы в своей области исследований.
Щас вот смотрю список теперешней кафедры - а там моя одногруппница. Приятно так, как будто это моя фотография там, а не ее :)

Начать свои рассказы о преподавателях хочется с самого любимого. Надо сказать, что я вообще не была особо близка с преподавателями, никогда, так что эта любовь у меня была скорей односторонней и максимум, на который я посягла – это сфотографироваться с любимым преподом на выпускном. Кстати, в Могилянке все не как у других, и даже выпуск у нас там называется громким словом Конвокація.

Так вот, любимый препод. Он вел у нас сразу несколько предметов, среди которых – страшный, объемный, длящийся целых четыре триместра (да, в Могилянке не семестры, а триместры) предмет под названием ІЄЦ (Історія Європейської Цивілізації). Правда, только семинары. Которые он первый же безбожно пропускал, так, что мой приятель на курс младше, входя в аудиторию на десятой минуте и видя, что мы, болтая ногами, сидим со скучающим видом на партах, говорил: «Что, Аннушка снова пролила масло?»

Когда же он все-таки чтил нас своим присутствием, то слушал наши ответы в пол-уха с таким выражением на лице, что было понятно – ничего нового мы ему тут не скажем и вообще, как нездорово, что все мы здесь сегодня собрались. Нам и самим было это понятно и неудобно, что мы эдакими банальностями занимаем время такого важного человека, поэтому на семинарах мы сбивались, торопились и заглядывали в глаза преподавателю в поисках одобрения каждого нашего слова. И если с другими преподами иногда хотелось поспорить, отстоять свою точку зрения, то этого мы слушались беспрекословно, при том, что он был вовсе не строг и оценивал нас более чем щедро.

При всем этом, мы его обожали. Девченки все, поголовно, были влюблены в его голубые лукавые глаза, а парни ревновали, но уважали препода за его могучую фигуру и здоровенные седые усы. Вообще, он больше всего был похож на здорового, довольного жизнью Чеширского кота. Даже когда он входил в аудиторию, было ощущение, что сначала входит улыбка с усами, а затем уже сам ОН. Фамилия у него была смешная, но в то же время, от нее веяло чем-то мужественным, козацким – Гломозда.

Впрочем, что это я – в первую очередь мы все, могилянские заучки, любили его именно за его знания, а потом уже за глаза и фигуру.

Потому что предмет, свой личный, чуть ли не авторский предмет, который он преподавал, он знал феноменально – таких увлекательных рассказов я в жизни не слышала (кроме еще одного любимого препода, но о нем позже), и конспект по Специальным Историческим Дисциплинам у меня был самый толстый за все годы учебы. Хотелось записывать за ним каждое слово, каждый вздох! Тем более, что было очевидно, что его самого этот предмет увлекает по самое не могу.

Что же за зверь такой – СИД, как мы называли этот предмет? О, это были самые интересные лекции на всей кафедре! Тут была нумизматика, вексилология (наука о флагах), геральдика, генеалогия, баллистика (наука об оружии) и прочие, прочие. Представляете, как это было романтично и увлекательно?! А тут еще Чеширский кот! А с какими глазами глядели на него парни, когда он не только рассказывал, но и зарисовывал на доске детали средневекового оружия или схемы осад средневековых городов? Наверное, это были самые эротические лекции в мире, потому что в воздухе так и витало единогласное, единомышленное: «Люблю-ю-ю-ю...», пусть и предмет любви у всех был разный – у кого голубые глаза, у кого алебарды.

Как-то мы увидели его, идущим с нашим деканом студентов (не спрашивайте, что это такое – долго объяснять, я же вам сказала, что в Могилянке все, не как у других), и сразу поползли слухи о романе. Они не могли не поползти – он был кумиром всех девчонок, она – дама фигуристая – безусловно, бросалась в глаза парням. Мы не знали, есть ли у них семьи и дети, счастливы ли они в браке, но нам очень хотелось верить в то, что они будут вместе. Это была наша университетская Санта-Барбара, не основанная ни на чем, кроме наших желаний.

Безусловно, Гломозда оставил в моей душе самые яркие воспоминания. О нем были наслышаны и мои родители, и подруги из других универов. Катя ovcharenko даже приходила к нам в Могилянку, на него посмотреть. А конспект СИДа я, даже уехав жить в другую страну, наказала маме беречь, как зеницу ока, и при пожаре выносить первым. Надо будет, кстати, перечитать, когда буду в Украине :)